Экспертные возможности при реконструкции механизма и условий огнестрельной травмы

Publication in electronic media: 09.03.2013 under http://journal.forens-lit.ru/node/875
Publication in print media: Избранные вопросы суд.-мед. экспертизы и патологической анатомии, Хабаровск 2012 Вып. 12

ФГБУ РЦ СМЭ Минздравсоцразвития России (и.о. директора – д.м.н. А.В.Ковалев)

Чаще всего реконструкция возможного механизма огнестрельной травмы проводится при причинении смертельных ранений в условиях неочевидности их формирования. Однако встречаются случаи несмертельной огнестрельной травмы, причиненной в условиях очевидности. Данные случаи также требуют проведения реконструкции возможного механизма травмы, особенно в тех ситуациях, когда показания участников происшествия существенно различаются или противоречат друг другу. При этом объективность, достоверность и категоричность экспертных суждений по результатам проведенной реконструкции механизма огнестрельной травмы напрямую зависит от полноты и качества материалов, объектов и сведений, представленных для экспертного исследования.

Подтверждением вышеуказанного явился следующий случай из экспертной практики. Происшествие случилось в ноябре 2010 г. По данным предварительного следствия, «в ходе скандала, возникшего на почве неприязненных отношений, гр. А. из принадлежащего ему охотничьего ружья „WERK HAENEL SUHL“ 16 калибра произвел два выстрела в сторону гр. М., в результате чего последний получил телесные повреждения».

На разрешение повторной комиссионной комплексной медико-криминалистической экспертизы был поставлен вопрос: «Возможно ли причинение имеющихся у гр. М. телесных повреждений при обстоятельствах, изложенных гр. М. и гр. А.?».

На экспертизу представлены материалы уголовного дела, медицинские карты гр. М., рентгеновские снимки гр. М. и брюки гр. М.

Изучением представленных материалов установлено, что у гр. М. имелись огнестрельные множественные дробовые сквозные (2) ранения правой и слепые (2) ранения левой нижних конечностей с переломом диафиза левой большеберцовой кости: рана в средней трети правого бедра по задне-наружной поверхности, размерами 0,5×0,5 см, соединенная сквозным раневым каналом с раной в средней трети правого бедра по задне-внутренней поверхности; рана в средней трети правого бедра по задне-внутренней поверхности, 0,5×0,5 см, соединенная сквозным раневым каналом с раной в средней трети правого бедра по задне-наружной поверхности; рана в верхней трети правой голени по задне-наружной поверхности, 0,5×0,5 см, соединенная сквозным раневым каналом с раной в верхней трети правой голени по задне-внутренней поверхности; рана в верхней трети правой голени по задне-внутренней поверхности, 0,5×0,5 см, соединенная сквозным раневым каналом с раной в верхней трети правой голени по задне-наружной поверхности; рана в средней трети левого бедра по задне-внутренней поверхности, 0,5×0,5 см, с отходящим от нее слепым раневым каналом; рана в верхней трети левой голени по задне-внутренней поверхности, 0,5×0,5 см, с отходящим от нее слепым раневым каналом.

Рентгенологически в проекции мягких тканей средней и нижней трети левого бедра, верхней трети левой голени, в области перелома диафиза левой большеберцовой кости обнаружены инородные тела неправильно округлой формы диаметром от 2 до 10 мм с четкими неровными контурами, гомогенной структуры, высокой рентгеновской плотности.

На брюках гр. М. имелись два входных огнестрельных повреждения правой задней половинки у бокового шва, два выходных огнестрельных повреждения правой задней половинки у шагового шва и два входных огнестрельных повреждения левой задней половинки брюк. Повреждения на брюках по локализации соответствовали ранам бедер и голеней гр. М.

В материалах дела имелись две версии произошедшего:

• гр. М.: «Гр. М. стоял возле ворот своего дома. Подбежал гр. А. и с расстояния примерно 20 метров произвел два выстрела из ружья в его сторону»;
• гр. А.: «Гр. М. и гр. Г. зашли во двор гр. А. Гр. Г., подойдя к нему, взял его за шиворот, а гр. М. направил на него принесенное с собой охотничье ружье. Гр. А. вырвался и забежал в дом. Там он взял охотничье двуствольное ружье. При выходе из двери дома гр. А. споткнулся, задней частью приклада задел металлическую стойку веранды, в результате чего без нажатия на курок произошел самопроизвольный выстрел. Затем он отошел на один-два шага вправо и произвел второй выстрел в воздух».

Для установления конкретного направления и расстояния выстрела, причинившего ранения гр. М., проведено медико-криминалистическое исследование представленных брюк гр. М. (возможной первой преграды на пути движения основного и дополнительных факторов выстрела). На исследуемых брюках обнаружены сквозные огнестрельные повреждения ткани: два входных повреждения на задней поверхности правой половины брюк и два на задней поверхности левой половины брюк (повреждения неправильной овальной формы с наличием дефекта ткани и подворачиванием нитей основы и утка снаружи-кнутри); два выходных повреждения на задней поверхности правой половины брюк (повреждения щелевидной формы без дефекта ткани и с выворачиванием нитей основы и утка изнутри-кнаружи). Форма, размеры и взаимное расположение повреждений на брюках свидетельствовали о том, что данные повреждения могли образоваться в результате воздействия дробовой осыпи, образовавшейся от одного и более выстрелов из гладкоствольного охотничьего ружья как 16-го, так и иного калибра. Выстрел (выстрелы), в результате которого были причинены указанные повреждения, был произведен с неблизкой дистанции, на что указывает отсутствие продуктов выстрела (полусгоревших частиц пороха, копоти и ружейного масла) на ткани брюк (при условии отсутствия преграды между дульным концом оружия и брюками пострадавшего), в пределах поражающего действия осыпи дроби.

В момент выстрела (выстрелов) гр. М. был обращен к стрелявшему правой заднебоковой поверхностью тела, на что указывает взаимное расположение входных и выходных повреждений на исследуемых брюках.

Проведенным исследованием каких-либо иных объективных сведений о взаимном расположении стрелявшего (с оружием в его руках) и пострадавшего, направлении и расстоянии выстрела (выстрелов) не установлено. В связи с недостаточностью первичной (исходной) информации определить конкретные условия производства выстрела (выстрелов) не представилось возможным. Данные факты не позволили подтвердить (либо исключить) возможность причинения ранений гр. М. при условиях, указанных гр. М. и гр. А. в своих версиях происшествия.

Приведенный случай из экспертной практики в очередной раз свидетельствует о наличии своеобразного «предела» экспертных возможностей при решении судебно-медицинских задач по реконструкции механизма огнестрельной (в том числе и несмертельной, причиненной в условиях очевидности) травмы как в целом, так и при формировании ее отдельных этапов (по установлению направления и расстояния выстрела, иных условий причинения огнестрельного ранения и др.). Указанные трудности в большей степени связаны с неполнотой первоначальных данных о событии происшествия и объеме огнестрельной травмы в целом, отсутствием в представляемых материалах объективных и достоверных данных, достаточных для формулирования категоричных (условно-категоричных) ответов на поставленные следствием вопросы.