Организация и развитие Кукморского МСМО

Publication in electronic media: 12.10.2011 under http://journal.forens-lit.ru/node/366
Publication in print media: Актуальные вопросы судебной медицины и права, Казань 2010 Вып. 1

Началом деятельности Кукморского МСМО следует считать 1975 год, когда МЗ РТ была выделена 1 ставка судебно-медицинского эксперта и 0,5 ставки санитара на 3 района (Балтасинский, Сабинский и Кукморский) с общим количеством населения 110 тыс. человек, с центром обслуживания в рабочем посёлке Кукмор. До 1975 г. вскрытие трупов и освидетельствование живых лиц проводились врачами Кукморской ЦРБ. Экспертизы этих лет носили неквалифицированный характер не только с научной точки зрения, но и в отношении оформления судебно-медицинских документов. Так, экспертизы трупов ограничивались наружным осмотром или неполным вскрытием трупов без применения дополнительных лабораторных методов. Примитивность заключений объяснялась отсутствием специалистов и неприспособленностью помещений.

Исследования трупов проводились врачами ЦРБ по очереди. Врачи стояли возле дверей секционной и курили, а вскрытие производил санитар морга (он же дворник) и давал описание органов и систем доктору, который кратко записывал с его слов, после чего выдавал заключение. Были врачи, которые даже не присутствовали при вскрытии, санитар приходил и «выдавал» диагноз.

В 1974 г. после окончания КГМИ в бюро для прохождения интернатуры пришли врачи Р.А.Залялиев и Л.М.Ломовцева. Они были распределены в следующие районы: Л.М.Ломовцева – в Буинский, Р.А.Залялиеву – в Кукморский. В течение 1974-1975 гг. они ездили в командировки в свои районы, проводили экспертизы в случаях убийств, автотравм и насильственной смерти. В 1975 г. Р.А.Залялиев был призван в ряды Советской Армии.

После окончания в 1976 г. санитарно-гигиенического факультета Казанского государственного медицинского института им. С.В.Курашова меня назначили на должность заведующего Кукморским МСМО. Через 2 месяца после прохождения специализации я уже ездил в различные районы РТ, в том числе в Кукморский, Балтасинский и Сабинский для вскрытия трупов и освидетельствования живых лиц.

В январе 1976 г. в рабочий посёлок Кукмор в своём доме был убит родственник председателя поселкового совета, и меня послали на вскрытие трупа. Убитый был обнаружен через несколько дней в своём доме, полностью промёрзший. Убийство получило общественный резонанс. В Кукмор позвонили из бюро и, чтобы труп оттаял, попросили всю ночь топить дом и комнату в морге. К моему приезду труп находился в морге, в тёплом помещении, на территории ЦРБ. Там же присутствовали начальник милиции, прокурор Кукморского района, оперативные работники и председатель поселкового совета. Мне выделили санитарку хирургического отделения и медсестру, которая во время вскрытия записывала данные об органах и системах. После вскрытия и выдачи заключения начальник милиции и прокурор пригласили меня на обед за круглый стол, где присутствовал и председатель поссовета. Они втроём уговаривали меня приехать в пос. Кукмор на постоянное место жительства и обслуживание отделения. Я долго не соглашался. Но председатель поселкового совета знал, что Рашит Залялиев не вернётся в Кукмор, так как дружил с отцом его жены. Я согласился при условии перевода морга в приспособленное кирпичное здание и получения квартиры.

В 1976 г. недалеко от больничного корпуса был построен пятиэтажный ведомственный жилой дом, принадлежащий ПМК-2, несколько квартир в нем было выделено поселковому совету. Председатель поселкового совета позвонил начальнику бюро Б.И.Петрову, они договорились о моем направлении на работу заведующим межрайонным отделением судмедэкспертизы и выделении квартиры.

Приехав и устроившись в квартире, 1 августа 1976 г. состоялся мой первый самостоятельный рабочий день. Не было рядом старших, опытных товарищей, у которых я мог бы проконсультироваться, но на душе было радостно: в моём распоряжении был ордер на трёхкомнатную квартиру. Радость моя была недолгой. В 7.30 утра, подойдя к моргу, я увидел картину, которая повергла меня в шок. Вход в секционную был завален 4-мя трупами, и в самом секционном зале на столе лежал труп. Возле морга собралось около 20-30 человек, родственники покойных, некоторые находились в состоянии алкогольного опьянения. Большинство просили выдать труп без вскрытия, обещали, кто деньги, кто бутылку водки. Ни слова не говоря, я удалился в кабинет главного врача, дождался прихода секретарши, позвонил начальнику милиции и высказал всё, что о них с прокурором думаю. Не прошло и десяти минут, как прокурор со следователем и начальником милиции приехали к моргу. Увидев такую картину, опешили сами. Родственники стали говорить начальнику милиции и следователю прокуратуры, что они обещали договориться со мной, чтобы трупы отдали без вскрытия. Прокурор отвёл меня в сторону и сказал, что многие врачи так поступали по просьбе родственников. Я ответил, что отныне такого безобразия больше не будет. Ничего не сказав, прокурор сел в машину и уехал.

Морг представлял собой предбанник, сколоченный из досок, размерами 3х2 м, и комнату из брёвен, размерами 4х3 м с высотой потолка 1,8 м. В комнате стоял секционный стол, изготовленный из досок, с углублением в центре и отверстием диаметром 0,5 м. В первый день работы в так называемой секционной был рой мух, которые в буквальном смысле не давали работать. Вместе с родственниками и следователем при помощи газет и других подручных средств сначала выгнали мух, затем я приступил к исследованию трупов. Следователь и оперативные работники находились со мной вплоть до окончания вскрытия и выдачи последнего свидетельства о смерти. Следователь прокуратуры возле дверей записывал всё, что я ему диктовал.

Усилиями следователя, прокурора, начальника милиции и председателя поссовета из хозяйственного корпуса ЦРБ, где по проекту была секционная, в течение нескольких месяцев была вынесена аппаратура, мебель ЦРБ и оборудован морг. Улучшились условия работы, но ухудшились отношения между мной и главным врачом из-за того, что ему пришлось искать здание для хранения мебели и аппаратуры, закупленной для новой больницы. Часть мебели пришлось оставить в морге: диван, стол, стулья. Секционный стол из старого здания временно пришлось перенести в новое здание.

В сентябре в посёлке Иштуган на лесопильном заводе произошёл несчастный случай. Погибла молодая работница, которая проходила по цеху обработки досок. Вылетевшая из станка осиновая щепка пробила кожу заушной области молодой женщины и полностью пересекла спинной мозг, внедрившись в него между вторым и третьим шейными позвонками. Родственники ни в какую не соглашались везти её в морг, поэтому директор приехал за мной и попросил приехать на вскрытие в посёлок Шемордан, где в помещении был наспех сколочен секционный стол. После вскрытия трупа и выдачи свидетельства о смерти директор спросил, не нуждаюсь ли я в какой-либо помощи, на что я ответил, что мне бы хотелось устроить секционный стол в морге пос. Кукмор. Директор согласился и выделил мне сварщика и помощника. Втроём в течение недели мы соорудили секционный стол.

Следователь прокуратуры постоянно выезжал на места происшествий вместе со мной и интересовался состоянием моих дел. Я жаловался на то, что в морге отсутствует пишущая машинка, в то время дефицитный товар. Следователь позвонил директору магазина. Оказалось, что у него на складе имеются в наличии портативные пишущие машинки «Москва». Одну машинку можно было выкупить, что я и сделал, поставив в известность начальника бюро. В течение 1976 г. из котельной, которая располагалась в хозкорпусе за стеной морга, была проведена тёплая вода, устроен душ.

Жизнь потихоньку налаживалась, зато все больше портились отношения с главным врачом из-за моей активности. Бумагу для пишущей машинки приходилось брать у следователей милиции и прокуратуры, спирт и перевязочный материал выписывали в ЦРБ. В 1976 г. из бюро был выписан фотоаппарат «Зенит-Е» для фотографирования повреждений на трупе.

С 5 января по 30 апреля 1977 г. я находился на цикле первичной специализации в ЦОЛИУВе (г. Москва). В мае я вернулся и приступил к работе. Увидев, во что превратились комнаты морга в мое отсутствие, я пришел в ужас. Невозможно описать грязь в секционной. В коридоре пол был похож на проезжую часть дороги, не чище было и в комнатах. Пришлось срочно проводить санобработку морга.

С помощью следователя и председателя поссовета договорился об обустройстве комнаты для холодильника, что и было сделано в течение месяца. 1 августа 1979 г. на работу была принята на 1 ставку лаборантка А.Г.Гумерова, с которой мы проработали до 1984 г. В 1984 г. я был переведён в РБСМЭ в отдел экспертизы трупов.

В феврале 1988 г. на работу в Кукморское СМО был принят Т.Я.Каюмов, работающий до настоящего времени. В 2007 г. им проведен косметический ремонт и перепланировка здания морга.

Хочется вспомнить о сложности доставки трупного материала для лабораторных исследований. Вначале материал отправляли по договоренности с водителями милиции, которые обычно один раз в неделю бывали в командировках в г. Казани. Трупный материал брали неохотно, надо было постоянно созваниваться с дежурным РОВД и узнавать о выездах машин. Впоследствии вся доставка трупного материала была организована через следователя.

Мой опыт позволяет сделать вывод, что целенаправленная и рациональная организация труда, заинтересованность эксперта, работников следствия, главного врача ЦРБ может внести существенный вклад в совершенствование деятельности судебно-медицинской службы в районе.