Логический метод в искусстве раскрытия преступлений

(К методике криминалистического мышления)

Очерк судебной психологии

В. Л. Санчов

Законами человеческого мышления и умозаключения занимается, как известно, так называемая лоrика, наука, по определению ученых, абстрактная, т.е. освобожденная от всякого конкретного материала и с этим материалом не связанная. В таком случае необходимо ли усвоение ее и ее законов криминаалисту и, в особенности, сотруднику уголовного розыска, т.-е. криминалисту-практику? Криминалист-практик, к сожалению, решительно отрицает подобную необходимость. По его словам, единственно что привьет эта наука человеку практики - это склонность к бесплодному "умствованию" и копанию в мелочах, ослабит решительность и силу активного действия, помешает остроте восприятия. К тому же мол, каждый, обладающий здравым человеческим рассудком, сумеет и без науки "логично мыслить", а тому, кто рассудком не обладает, наука не поможет.

Однако, с этим к сожалению весьма распространенным взглядом, конечно, согласиться нельзя. Логическое мышление есть мышление, основанное на обучении и дисциплине, оно работает планомерно, систематически, по правилам, исследование которых в течение тысячелетий было жизненной задачей величайших мыслителей всех времен. Результатами их многовековой неутомимой работы, мы поделимся с читателями.

На основании чего судит здравый человеческий рассудок"? На основании, своего чувства и впечатления. Разумеется, чувство иногда оказывается верным, но тот, кто на него всецело полагается, не властвует над своими мыслями, а, наоборот мысли властвуют над ним. Они влекут его, куда придется, - не только к истинному, но и к ложному и чаще всего к этому последнему. Одно ему во всяком случае недоступно: - он не может обнаружить ошибки в ходе своих мыслей, для этого надо, чтобы ему пришел на помощь второй "здравый paccудок", третий и, пожалуй, четвертый.

Немного лучше обстоит дело, когда сюда привлекается "опыт", - этот последний практикой оценивается очень высоко. Но что представляет он собой в действительности? Воспоминание о впечатлениях и наблюдениях в течение некоторой части короткой человеческой жизни. Чего может достигнуть криминалист, пользуясь только этим жалким опытом среди невообразимого многообразия человеческих мыслей, чувств и поступков, среди ежечасно изменяющихся взаимоотношений и взаимных связей отдельных элементов общества. Он не возвышается над этим круговоротом, не властвует над ним, а находится внутри его, и сам носится в ту или другую сторону по воле волн, как это на самом деле и происходит.

Нет сомнения, что и криминалист, не прошедший логической выучки, не дисциплинировавший свое мышление, также "умствует" и колеблется, особенно в трудных в "запутанных" случаях. Однако успеха он достигает реже, по правде говоря, только при условии, что счастливая случайность, на которую рассчитывать не приходится, или благожелательное сообщение со стороны не укажут ему верный след и не направят ero по верному пути. Остроумнойшие его комбинации оказываются слишком часто неправильными и ложными, и ему приходится обманываться, когда кажется, что уже найдено руководящее освещение загадочных фактов. Он не видит нитей, связывающих кажущиеся случайности, а то, что он принимает за последовательную связь, является как - раз не имеющим значения странным сцеплением случайностей, способствующим избранию им ложного пути. А главное, слишком часто он бессознательно подчиняется той логике, которую умеют развивать хитрый и опытный преступник с подставленными им свидетелями, дающими ложные показания, что бы замести истинные следы. Доверчиво записывает он их слишком убедительные объяснения, а, между тем, обнаружение хотя бы одноrо противоречия, одного фальшивого звена в стройной и законченной на вид лживой цепи показаний, моrло бы навести его на верный след. Стоит только вспомнить столь излюбленные симуляции ограблений, взломов и т. п.

В другом месте¹⁾ мы уже приводили характерный случай ложного показания "потерпевшей", девушки Марии Х.. симулировавшей изнасилование. Этот случай весьма характерен и для приведенных положений.

Совсем иначе получается если криминалист, по весьма верному и точному определению отца криминалистики, покойноrо профессора Ганса Гросса, делает "систематические построения и умозаключения, "умеет остро и правильно охватить естественное развитие случая", "создает стройное здание, так согласованное и внутренне связанное, как живой организм". При этом не тре6уется расходования лишнего премени, наоборот, очень часто оно даже сберегается - можно избежать бесчисленных погрешностей, доследований и разных излишних мероприятий, требующих много времени и в результате ничеrо не дающих.

Правда, могут возразить, что именно криминалист в состоянии разобраться в большей части своей ежедневной работы и без особых умственных усилий. Например, кто нибудь делает донесение, указывает свидетелей и подозреваемого преступника. Свидетели устанавливают уличающие обстоятельетва, следствие, обнаруживает обвинительный материал, и обвиняемый сознается. Но такие случаи обыкновенно поручаются чисто механическим исполнителям или новичкам и не могут считаться, по праву работой криминалиста. В других случаях криминалист может с полным основанием считаться формально исполнившим свою обязанность, и тогда, когда он привлечет всех свидетелей и заподозренного и примет все меры, предусмотренные уголовным процессом, испытанные уже на опыте и ведущие к искомой цели в подобных случаях.

Однако, какую же умственную работу производит он в данном случае?²⁾.

Профессор Ганс Гросс в своем "Руководстве для судебных следователей" сравнивает ее с "верчением шарманки".

3десь следует вспомнить слова, сказанные чуть-ли не сто лет тому назад, знаменитым некогда криминалистом Гуго Францем фон Ягеманн³⁾.

"Огромное большинство криминалистов нагромождает материал на материал, без всякого отбора и порядка. Тут под влиянием произвола, мимолетного влияния выдвигаются отдельные пункты, которые должен объяснить обвиняемый и решенными считаются те дела, в которых ничтобольше не захватывает внимания. При таких обстоятельствах каждый результат следствия является чистой случайностью, продуктом объяснения привлеченных к делу лиц, - а не заслугой самого криминалиста". Разве можно что-нибудь к этому добавить или возразить? Конечно, нет! Сама истина звучит в этих словах.

Нередко криминалист мечтает о "крупных делах", приносящих известность и славу. Как часто, однако, такие дела проходят у него через руки, а он даже их не замечает при своем торопливом делопроизводстве, именно "делопроизводстве", ибо сухой канцелярщиной веет от практикуемых большинством работников уголовного розыска ,,методов". Разве мало бывает простых, на первый взгляд дел констатирования смерти, самоубийств, несчастных случаев, ложных доносов, где следствие обнаруживает исполненные с глубоким искусством убийства и другие тяжкие преступления или же наводит на давно розыскиваемых преступников?⁴⁾. Достаточно принести один примердело грабителя - убийцы Вравина (1907-1908 г.г.). Жертву его похоронили, как самоубийцу, и лишь впоследствии особые побочные обстоятельства, лишь случайно обнаруженные, указали верный след. Подобные случаи криминалистика насчитывает сотнями, - частью они обнаруживались случайно, но по большей части лишь благодаря криминалистам, которые не поленились тщательно исследовать всю логическую связь фактов и разобраться во всем, что остановило внимание. А кто может сказать, сколько подобных преступлений осталось нераскрытыми из-за чисто формальной, "делопроизводственной", канцелярской обработки дел? Пусть каждый из нас постарается по крайней мере уменьшить это число. И прежде всего не следует пацать духом, если несмотря на все усилия, первые попытки ни к чему не приведут. Первый блин, как говорит мудрая поговорка, всегда комом. Достаточно уже и того, что этим будет совершена хорошая, положительная работа, а вместе с ней упражняются и обостряются силы, а затем появятся случаи, которые вознаградят за труд. В наше время редкому криминалисту приходится долго ждать "крупных дел" и загадочных случаев. Их всюду хоть пруд пруди. Жизнь нам преподносит ежедневно интересные для криминалистов "сюрпризы- подарки", коими было бы глупо не воспользоваться.

Требование наше, чтобы криминалист считался с законами логики, чтобы он учился последовательно думать далеко не ново,- оно встречается уже в древнейших сочинениях по криминалистике, однако, особенно на нем не настаивали. Вопрос неожиданно приобрел актуальный характер, под влиянием толчка с другой стороны, - его выдвинули авторы так называемых уголовных и детективных (сыщицких) романов.

Впервые возбудили интерес детективные романы американца Эдгара Аллана По (род. 1809 г. - умер 1849 г.), в которых сыщик (Дюпен) с помощью особого аналитического метода "мог всматриваться в самую глубину психики у большинства людей, как - будто у них в груди были открытые окна". С поразительной точностью и остротой он разбирался в мотивах человеческих поступков и умел делать выводы из своих наблюдений с математической правильностью⁵⁾. 3атем появился французский романист Габорио (род 1836 - умер 1873 г.) со своим Лекоком; этот последний также умеет на страницах романа по мельчайшим следам, из ничтожнейших побочных обстоятельств делать остроумнейшие заключения, заключения свои и цепи выводов соединять в искуссные ткани, а в них находить опорные пункты для распутывания самых необычайных случаев и уличения наиболее хитрых преступников⁶⁾. В девяностых же годах прошлого столетия весь мир привел в изумление англичанин Артур Конан - Дойль своим сыщиком Шерлоком Холмсом - нет в мире уголка, где бы не слыхали имени этого "гениального" сыщика, хотя он существовал только на бумаге и в богатом воображении талантливого романиста.

Шерлок Xолмс говорит: "жизнь представляет собой великую непрерывную цепь причин и действий. Довольно одного кольца цепи, чтобы узнать существо целого". Он обладает особым талантом, который он сам называет "даром наблюдения и последовательного умозаключения". При каждом удобном случае, в особенности же когда имеется налицо состав преступления, при каждом сообщении и в каждой обстановке, он "наблюдает" мельчайшие обстоятельства, на которые обычно никто не обращает внимания. Он наблюдает их одухотворенными глазами, обдумывает их, подвергает их обсуждению с разных точек зрения и разлагает, а затем снова сопоставляет, и наконец на них обосновывает свое строго - логическое заключение. В повседневной жизни он старается упражнять свои способности и углублять их. Так, напр., он наблюдает у каждого, с кем ему приходится встречаться, форму pyк, ногти, мозоли⁷⁾, затем выражение лица, манеру держать себя, походку и т. д. На платье он обращает прежде всего внимание на рукава, манжеты, брюки у колен, обувь и отмечает пятна, вытертые места и т. п. признаки дающие ему повод к остроумнейшим выводам относительно профессии, положения, образа жизни, привычек, прошлoгo данного лица и разных других предположений. Любой, оставленный преступником предмет, - будь то шляпа, клещи, перчатки, даже пепел сигары подсказывает ему выводы, которые приводят часто к полной характеристике совершившего то или другое деяние.

Вот два примера, каким путем он разбирается в таинственных, загадочных случаях:

Рассказ "Поздняя месть". В пустом доме находят труп убитого, возле него лежит золотое кольцо, а на стене кровью написано слово "месть". Xолмс устанавливает сначала по следам ног в саду, что убитый вошел в дом в сопровождении какого-то крупного человека - поразительная длина шага указывает ему на большой рост человека - а затем этот последний ушел из дому один. На проселочной дороге Холмс отыскивает двойной след телеги - ширина следа ясно покааывает, что это был легковой экипаж - дрожки. Почва была размягчена дождем и начала подсыхать как-раз во время проезда экипажа. Подобное обстоятельство имело место в предыдущую полночь. Далее оказывается, что лошадь, запряженная в экипаж не стояла на месте, а двигалась возле дома, - отсюда Холм выводит, что кучер был в это время в доме. Taк как третьего следа нигде не было видно, то ясно, что именно он был в доме с убитым и является преступником. Вывод: преступника нужно искать среди лондонских извозчиков. Далее Холмс видит: на убитом незаметно повреждений, но на губах есть признаки, что убитый принял яд. В виду отсутствии следов борьбы, преступник также должен был остаться без повреждений. Откуда же тогда кровь на стене? Единственная возможность, это что у преступника потекла кровь носом - в таком случае он должен быть полнокровным и иметь красное лицо: целая цепь умозаключений! По кольцу Холмс заключает, что в дело замешана женщина. Из бумаг устанавливается личность убитого, Холмс розыскивает места, где жил прежде убитый и повсюду запрашивает по телеграфу, были ли у этого человека столкновения с соперником? Вскоре он получает утвердительный ответ и ему сообщают имя соперника. Человек, носящий это имя, оказывается среди лондонских извозчиков, он очень крупного телосдожения, краснолиц - сознание его в совершенном убийстве не замедлило.

Другой случай:
Рассказ "Серебряный луч". Рысак "Серебряный луч"-"фаворит" предназначенный на предстоящие бега, ночью исчез из конюшни. Конюх, его стороживший, лежит в тяжелом забытьи от опиума. Собака, в друrих случаях столь чуткая, на этот раз не двинулась с места. Неподалеку в пустынном месте на дороге находят труп смотрителя конюшни с проломленным черепом, в руке у трупа зажат небольшой нож. Вечером, накануне события, вокруг конюшен бродил букмэкер ("тотошник"), как-раз в то время, когда конюх ужинал. Он пытался расспросить конюха о лошадях. Этот последний рассердился и побежал за собакой и дал, таким образом, букмэкеру удобный случай подсыпать в кушанье опиум. Однако Холмса поражает, что в кушанье, оставшемся от ужина конюха, не чувствовалось вкуса опиума. Кушанье это было приготовлено на кухне убитого смотрителя конюшни и было им самим доставлено. У Холмса зарождается подозрение против самого владельца, и это подозрение укрепляется тем обстоятельством, что собака не лаяла. Сыщик обследует личные связи убитого. При помощи розысканных им счетов портного на дамские платья, он устанавливает, что у смотрителя конюшни была подруга жизни с притязаниями, значительно превышающими его средства, - далее, что он сильно втянулся в игру против "Серебряного луча". Зажатый в его руке нож оказывается хирургическим ножом. Из всех этих обстоятельств Холмс делает выводы: смотритель конюшни задумал путем незаметного пореза вызвать у рысака хромоту, одурманил для этого конюха и отвел лошадь в пустынное место, чтобы она при операции не разбудила соседних конюхов ржанием. Когда же он здесь приступил к операции, рысак проломил ему череп случайным ударом копыта и убежал. Путем дальнейших логических предположений Холмс обнаруживает и местопребывание лошади.

В этом pодe излагаются все истории, в которых принимал участие Шерлок Холмс. У публики, как было нами отмечено, эти рассказы приобрели мировую славу. Но они привлекли к себе внимание и криминалистов, которые поставили вопрос по существу: если в рассказах этих всегда мы имеем дело с предумышленными деяниями, распутывание которых заранее намеренно затруднено, то не может ли их основная мысль пригодиться и для практики? Не окажется ли криминалист, обученный логическому мышлению, нередко в состоянии находить решение в таких загадочных и запутанных случаях, в которых практик, со своим опытом и "здравым рассудком" остается бессильным? Прежде всех исследованием этого вопроса занялся француз Bercher⁸⁾ и пришел к утвердительному ответу. К одинаковому результату пришли и мы, путем долгих и кропотливых исследований и считаем нужным отметить, что практики, приступающие к изучению законов логики, отнюдь не нуждаются в отказе от их излюбленного "здравого рассудка", что наоборот, при добром желании, оба метода отлично друг друга заполняют.

В пальнейшем мы сделаем попытку поделиться с читателями результатами наших исследований и считаем лишь нужным сейчас заранее оговориться, что какой бы на первый взгляд ни имели они теоретический вид, они все же возникли из практики и для практики предназначены.

²⁾Действительно, прuменение даже самых простых мер предъявляет значительные требования умственным силам. Для ареста, следствия и прочего уголовный процесс требует наличности либо "достаточных" оснований для подозревания, либо "не допускающих отлагательства" обстоятельств, иногда же "фактов, из которых можно заключить" и т. д. В сомнительных случаях для "здравого рассудка" одного бывает очень трудно все это обосновать и дать отчет в соответствующей оценке.

³⁾Handbuch der gerichtlichen Untersuchungskunde, Frankfurt а. М. 1838.

⁴⁾Если умственной работе, дажt в самых простых случаях подвергаются не одни обстоятельства дела, но и самое существо, поступки и побуждения, а также и предыдущая жизнь замешанных в дело лиц, то иногда получаются совершенно неожиданные результаты. Нередко удается в таких случаях получить ценную добычу. Достаточно привести прогремевший пример: в семидесятых годах прошлого столетия целыми годами безуспешно разыскивали рецидивиста - грабителя Kapлa Маша и, наконец, поймали его под чужим именем в деле простого нарушения обязательных постановлений: его взяли, когда он на улице отправлял естественные потребности (Erich Anuschat. Die Gedankenarbeit des Kriminalisten. Berlin 1921). В Pусской практике таких случаев также не мало. Сравн. нашу работу: В. Л. Санчов - Дознание при скоропостижной смерти". Moсква 1923 г.

⁵⁾Особенной славой пользуются рассказы Эдгара По: "Двойное убийство на улице Морг", написанный на основе действительно бывшего случая (убийство двух женщин, совершенное при очень загадочных обстоятельствах; преступником оказывается сбежавшая обезьяна породы оранг-утанг), "Пропавшее письмо", "3олотой жук" и др. Некоторые соображения Дюпена достойны нашего внимания, например, "Широко прославленная острота соображения полиции ничто иное, как предрассудок ... Если же, несмотря на это, полиция добивается иногда замечательных результатов, то это лишь благодаря времени и усердию. Там, где этих качеств недостаточно, ее усилия остаются бесплодными. Видок (знаменитый шеф французской полиции) был старателен и достаточно деятелен, но он действовал со слишком большим усердием и испортил себе зрение, черезчур близко рассматривая вещи. Быть может он и видел необычайно отчетливо отдельные мелочи, но целое от него ускользало. Можно быть и черезчур основательным".

⁶⁾Сравн. интересную статью Вейнгарта "Приемы Габорио при осмотре места преступления" "Archiv für Кriminal - Аnthrороlоgiе und Кriminalistik". Bd. IV. Таким образом и люди науки и практики признали вполне правильными методы героя Габориевских романов.

⁷⁾Замечено, что исследование "профессиональных мозолей" на человеческом теле, в особенности на руках нередко оказывало существенную помощь судебной медицине, в особенности при опознании трупов неизвестных лиц. Сапожник, портной, столяр, шапошник, седельник, стекольщик, штукатур, ткач, гравер, слесарь, дровосек и многие другие, - все имеют на руках, а отчасти и на другнх частях тела мозоли и другие знаки, которые эксперту дают возможность делать определенные заключения относительно, профессии и рода деятельности. Срав. Ullmann-Rille. Schädigungen der Haut durch Beruf und gewerbliche Arbeit, Leipzig - Hamburg. 1915. - Niceforo - Lindenau. Die Kriminal-polizei und ihre Hilfswissenschaften. Gross-Lichterfelde. Точно также судебный химик может обнаружить в пыли, вытряхнутой из карманов или извлеченной из пазов перочинного ножа, или-же в грязи из под ногтей и т. п. мест вещества, дающие указания на случайную или длительную деятельность их носителя. Ср. обо всем этом статью Wales'a "Из блокнота уголовного техника. 1. Личный обыск" журнал "Криминалист" № 1, ст. Wales'a, "Следы зубов, как улика", там же и ст. "Значение платяной пыли при расследовании различного рода преступлений" в № 6 "Рабоче - Крестьянская Милиция" за 1924 г.

⁸⁾L'oeuvre de Sherlock Holmes et la роlicе scientifique. Paris. 1896, Тоже и Е. Anuschat, цитир. соч.