Моя школа (сб. Барнаул 08)

Publication in electronic media: 24.05.2009 under http://journal.forens-lit.ru/node/20
Publication in print media: Актуальные вопросы судебной медицины и экспертной практики, Барнаул-Новосибирск 2008 Вып. 14

Dr. med. Ehrlich, Edwin

По окончанию судебного заседания ко мне подошли две школьницы и несмело спросили: "А как можно стать судебным медиком?" Отвечаю, что надо на врача учиться. Они слегка разочарованы. Думали, что есть специальный университет судебной медицины. Я улыбаюсь. Ну вообще-то есть, но не в Берлине...

А судебное заседание выдалось нудным и долгим. Адвокат дотошно расковыривал моё заключение, увязал в медицинских терминах, повторялся, но пытался блистать знанием материала. А это требовало времени и постоянного листания томов дела. Хорошо для меня. Есть время придумать короткий ответ. Обычное заседание из серии многих и многих, отработанных мною за последние десять лет. Всё было бы как всегда, если бы не это монотонное тихое шушукание в рядах – в зале присутствовал целый класс какой-то берлинской гимназии. Для них такое посещение обязательно. Профилактика правонарушений и знакомство с работой немецкой юстиции … у меня такого в школе не было. С системой юстиции я столкнулся впервые будучи уже молодым ассистентом кафедры.

Столкновение было достаточно болезненным и запомнилось ощущением беспомощного изумления и скрытого предательства. Подробности вспоминаются с трудом, только стычка со следователем прокуратуры ещё стоит перед глазами. Этот, по сути, мелкий рабочий конфликт показался мне тогда важным и лёг в память неприятным осадком…

Заседание доползло до долгожданной отметки обеденного перерыва, судья строго глянул на класс и распустил всех на так называемую паузу. Я решил направиться на крышу дворца правосудия, в кафе. Устроившись у большого окна я стал, в который уже раз, с интересом выискивать знакомые силуэты зданий на берлинском горизонте. Суд расположен в самом центре, так что видны и телевизионная вышка на Александер платц и немецкий рейхстаг. Только бранденбургских ворот не видно. Высоты им для заметности не хватает. И строительных кранов меньше стало. Бывшую зону смерти, или пограничную полосу, постепенно застроили. Теперь там театры, бюро, офисы, кафе и фонтаны. А ведь совсем недавно на этой полосе немецко-немецкой границы, в самом центре Берлина стреляли в бегущих из ГДР. Громкие процессы я ещё успел захватить в конце 90-х…

Слово "экспертиза" у меня ключевое. Напоминает о долгах, которые "висят" незаконченным грузом у каждого эксперта. Время есть, так что можно и просмотреть почту. Раскладываю ноутбук и выхожу в интернет. Шеф ничего не прислал, а вот канцелярия пишет. Две последние экспертизы высланы из машинописного бюро. Можно вычитывать ошибки и править текст. Проверил токсикологию, но лаборатория ничего нового не выслала, копаются ещё со своими спектрометрами. Отписал токсикологу сразу запрос. Работа в сети удобна тем, что не обязательно надо сидеть в своём кабинете. Проверив почту отключаюсь от рабочего сервера. В конце концов, обеденный перерыв - время личное. В кафе немало народа. Вижу и слышу и "моих" школьников.

А моя школа и моя прошлая жизнь остались в далёком прошлом, в Барнауле. Интересно как там дела? Ещё несмелая мысль начинает оформляться в желание, я коротко внутренне переключаюсь в голове с немецкого на русский и переставляю клавиатуру на кириллицу. Поисковые слова всплывают сами и я вхожу в мировую паутину с моим запросом "кафедра судебной медицины Алтай".

В интернете есть всё! Любая информация на любую тему. Русскоязычный судебно-медицинский интернет очень активное объединение или, как теперь принято говорить, комьюнити. Пошёл по цепочке адресов и вышел на родной ВУЗ. Он давно уже не называется АГМИ им. ЛК. Задержался на главной странице родного ВУЗа и задумался. Где посмотреть, чем народ живёт? В берлинском университете Шарите достаточно зайти на студенческий форум и просмотреть последний месяц. Вся жизнь университета откроется со стороны его главных жителей-студентов. А есть ли и в АГМУ студенческие форумы? Оказывается есть! Начинаю читать всё подряд. Обычные студенческие темы с криками о помощи, советами, эмоциями. Но где-то должны быть обсуждения преподавателей. Без этого студенческих форумов не бывает. И правда - есть такая тема.

"Кто самый лучший преподаватель в АГМУ образца 2007-08 года?" Начинаю прикидывать сколько кафедр в ВУЗе и сколько преподавателей. Ох немало... Предложений с именами, однако, не так и много, да и кафедры упоминаются одни и те же. И чуть ли не сразу попадаю на судебную медицину. Кто-то под ником Дарья пишет: "Шадымов это просто без комментариев. Влюбляешься в судебку с первого занятия". Похвалы за похвалами. Хвалят нашу бывшую кафедру, нашего Лёху, а мне приятно. Значит ничего кардинально в части преподавания и не изменилось в последние пятнадцать лет. Традицию держат. Школа живёт.

2.

Научная школа Крюкова. Что делает кафедру школой? Например я, никогда у Виталия Николаевича не работал. Его знаю только по его приездам на Алтай, позднее – по встречам в его уютном московском кабинетике. Я был не первый и не последний в длинном ряду начинающих молодых врачей. Каждый шёл со своей костью, своей маленькой темой и желанием понравится мастеру и, конечно, получить свои кандидатские корочки. И мастер не обманывал. Практически все получали от него его мудрость, внимание и, конечно, кандидатские корочки. Но я никак не могу считать себя учеником Крюкова. Между мной и Виталием Николаевичем стояло уже поколение его прямых учеников.

Банальная истина - научную школу делают ученики. Про науку "крюковцев" говорить - только повторяться. Своё собственное мнение о сделанном Крюковым и его последователями в научном плане составить достаточно просто. Достаточно прочитать пять томов их последнего "Диагностикума...". Этот гигантский итоговый труд, квинтэссенция всего наработанного за последние 40 лет. Узнаёшь и философию этой научной школы и её подход к оценкам переломов. Естественно, что и вопросы местами возникают, не всё однозначно и бесспорно. Невероятно, но есть и критики этого подхода. Но это и хорошо. Это признак того, что школа живёт, имеет свою точку зрения и, конечно, развивается дальше. А судебно-медицинский народ, по своей натуре, недоверчив. Всё норовит сам проверить. Отсюда и споры. Интернет богат и этим.

Глянул коротко на часы. Время ещё есть. Связь над крышами Берлина устойчивая, аккумулятора должно ещё часа на два хватить. И на паузу хватит и если что, то и литературу смогу ещё в процессе заседания поискать. Вдруг адвокат чего неожиданного в перерыве выдумает. Надо быть готовым, если что, по базам литературных данных пройтись. Благо, интернет и в зале есть. Но пока кофе не допил, могу ещё глянуть, что русскоязычные судебные медики про барнаульскую кафедру думают. Есть вообще что на эту тему в сети? Тут нужен доступ в форумы. Напряг память, так как без кодовых слов и паролей они во внутренние круги не пускают. А именно там эксперты всё своими словами называют.

Запрос выдал более 20 обсуждений. Что обсуждают? Оказывается барнаульский ФУВ. Отзывов много. Лейтмотив - Саркисян даёт жару! Отзывы преимущественно положительные. Сурова кафедра, но знания даёт солидные. География мест работы бывших курсантов сравнима с предвыборной программой кандидата ведущей партии. Не забыта и последняя суд. мед. глубинка. Слово Барнаул попадается в обсуждениях не иначе, как в связи с ФУВ. Наряду с Багратом Амаяковичем, которого все слегка побаиваются, частенько поминают и моего любимого Зорькина. Исключительно хорошими словами! Стоит барнаульский ФУВ одинокой каменюкой в судебно-медицинском Зауральской степи! Заметен издалека. От Камчатки до берегов Волги его видно. С молодёжью на ФУВе, однако, не всё просто...

Задаю поисковое слово "Янковский". Статьи, публикации, темы. Ничего личного. Похоже, что Владимир Эдуардович не оставляет частной "информационной тени" в интернете. Вся информация, исключительно официальная. Как это ему удаётся? Ответ - самодисциплина. Таким его и запомнил и такому подражал долго. Мой первый шеф и первый Учёный на моём долгом пути в профессии. Почему долгом? Да потому что разных станций было у меня уже не мало и конца им пока что не видно.
Время истекает. Коротко подумав решаю сделать эксперимент. Запускаю в форуме тему про выходцев с Алтая. Кто, где и кого знает? Завтра посмотрим "улов". Интересно кто откликнется. Пора бежать на заседание, обед кончился.

3.

"Улов" даже не удивил. Первым нашёлся Клевно, точнее он никуда и не терялся. Москва. Этим всё сказано. Даже старого "барнаульского москвича" Плаксина по количеству интернетных ссылок он задвинул на второе место. Владимир Александрович, с большим отрывом, самый активный участник российского интернета из Барнаула, который активен там под своим именем. Почему-то меня это нисколько не удивляет? Откуда только у него столько энергии берётся?

Дальний Восток откликнулся коллегами и выпускниками АГМИ. Знаю только Андрея Тупикова и Алексея Печкуренко, главного "писателя" всего судебно-медицинского интернета. Другие имена не всплывают. Перебираю в голове моё кафедральное поколение: Колядо, Хачатрян, Горяинов, Чирков, Филипов, Лысенко. Нет никаких признаков активной суд.мед. жизни в сети. Есть она эта жизнь у них?

Росли тогда мы все вместе на рубеже 90-х на обоих породнённых кафедрах на третьем этаже "морфокорпуса". Хотелось всего и через край. Хотелось много и сразу! Все очень разные, но в своём стремлении найти свой путь в профессию очень друг на друга похожие. Все заступали "на службу" с горящими глазами и рвались в молодые учёные. Ох извилист был этот путь, но, к счастью, никто этого тогда не знал. Помогали друг другу, как могли. Могли, однако, мало. Прожил я лично на кафедре четыре года. Не много конечно, но что-то сделали со мной эти годы, поменяли мою внутреннюю структуру, заставили смотреть на профессию другими глазами. Потом уже понял, что на меня тогда так оказывала свое влияние моя Научная Школа.

Я не знаю почему, но кафедральные сабантуи были излюбленной сценой жарких научных споров. Причём чем меньше была обнаруженная "особая" микротрещина, тем горячее споры. С таким запалом и жаром, как тогда, я более не спорил никогда. Темы споров стёрлись из памяти за неважностью, а атмосферу молодецкого запала, когда трое молодых учёных говорят одновременно, помню ярко. Выслушивали, однако, всех и каждого и пытались понять по честному. Но это были всё же особые редкие моменты. Случались они не каждую неделю. А кто меня растил непосредственно, каждый день, так сказать на бытовом уровне?

Как это не звучит парадоксально, но спасение утопающих было делом рук самих утопающих. Старшие по годам ассистенты и ординаторы кафедр "новеньких" за уши вытягивали и пытались до своего уровня подтянуть. Помню Игорь Колядо и Олег Горяинов, как "старослужащие" всего на год-два дольше меня на кафедре, в первые месяцы меня чуть не за руку водили и во всё носом тыкали. Как протокол оформить, где что взять и как зарегистрировать. Но потом, выйдя на их уровень надо было идти дальше. К профессору или доценту по мелочам не бегали, берегли их время и пустяками старались не отвлекать. А кто вообще-то меня по судебной медицине "натаскивал"? Кто для меня воплощением Научной Школы Крюкова был?

И как не крути, но это был Алексей Борисович Шадымов, которого просто звали Лёхой или Алексеем в зависимости от важности ситуации. Он был старше меня "по службе" всего-то на четыре года. Лёха взял меня за "научный шиворот" и стал терпеливо вытаскивать меня из болота моих студенческих иллюзий. Кости начал под микроскопом показывать. Думать заставлял, книжки давал и статьи советовал. Экспертному скепсису учил! Был у него такой излюбленный приём - собирать мнения. Приду к нему с переломом, он повертит под МБС(ом) и начнут его самого сомнения одолевать. Предлагает мне с этой костью всех профессоров и доцентов обойти, но так, чтобы другие об этом не знали, естественно. Вроде, как между делом совета спросить, но осторожненько так, не напрягая уважаемого кандидата или доктора и про другие мнения ничего не рассказывая. Ходил я и собирал мнения не единожды. Чтобы советы и выводы у всех корифеев по кости совпали, пережить мне не удалось ни разу. Лёха заслушав мой отчёт довольно ухмылялся и с вдохновением создавал единую, абсорбирующую всё выссказанное, версию механизма. Именно в эти походы и полюбился мне Александр Ильич Зорькин. Таких замысловатых и остроумных объяснений "возможного механизма" применительно к конкретной кости ни до того, ни после мне слышать не приходилось.

4.

Крайне интересным для меня был феномен специализации на конкретной кости. "Трубки", череп, рёбра, таз "были заняты", т.е. ими уже кто-то конкретно занимался и писал свою работу. "Череписты", "Ребристы", "Тазисты" создавали свои микрогруппы и ими гордились. В случае неясностей полагалось брать отдельную кость и идти в соответствующую группу спрашивать... Консультировали всех и вся очень охотно. Частенько консультации переходили в обсуждения и споры. Для доказательства правоты открывались потайные шкафчики с любимыми наблюдениями. Каждый ассистент имел свой шкафчик с "его костями" и знал их, что называется в лицо. Кости были везде! Они лежали на столах, прятались в ящики столов, украшали подоконники и стеклянные шкафы, иногда просто лежали в пустых коробках из под обуви, которые штабелями огораживали проходы к столам. Но апофеозом нашествия костей были студенческие каникулы. Учебные комнаты "забивались" заранее и в них на всех столах раскладывались экспериментальные и мацерированные случаи.

Костей не хватало! Имеется ввиду их не хватало в человеческом организме. Все известные кости были уже изучены предидущими поколениями. Молодые исследователи собирались перед скелетом и уныло перебирали все кости. Это Коновалов (позвоночник), это Бугуев (рёбра), это Плаксин, ...(череп). Всё уже было исследовано!...

Не знаю почему, но свою первую кафедру я всегда ощущал, как Школу науки, Школу жизни. Кафедралы были для меня большой разношёрстной семьёй, которая и составляла суть Научной Школы Крюкова. В каждой школе есть учителя со своими разными предметами и характерами. Так было и на нашей кафедре. Каждый передавал приходящему поколению своё, дополнял остальных. Раньше я думал, что научная Школа "стоит" на науке. Думаю, что это не вся правда. Научная Школа "стоит" не столько на своих учёных, сколько на своих педагогах. Именно педагоги школы передают и знания, и дух по эстафете дальше. Именно им и обязана школа своей жизнью.

Интересно, а приведись мне всех моих учителей встретить в обычной средней школе, кто бы кем стал? Быстро прикидываю в уме эту весёлую ситуацию... Учителем математики надо было бы взять В.Э. Янковского. Анализ, логика, точность - это его стихия. А.И. Зорькин был бы историком. Так рассказывать, как он могут не многие. Б.А. Саркисян был бы военруком. Порядок и организация - дело святое. Да и кто другой смог бы заставить нас всех ходить строем? В. А. Клевно был бы классным физруком. Школа была бы с новыми мячами и сетками и все дипломы и вымпелы были бы нашими. А вот в классные руководители я бы взял А.Б. Шадымова. Он наверное, как и я, уже второе поколение учеников в Школе Крюкова, но отличался всегда не только своей человечностью, но и верным чувством школы.

С высоты лет и моего другого немецкого опыта науки и жизни в профессии должен признать, что мне просто очень повезло с моей первой Научной Школой и, главное, повезло мне с её учителями. За что им глубокий поклон.

По окончанию судебного заседания ко мне подошли две девчонки и несмело спросили: "А как можно стать судебным медиком?" После моих подробных разъяснений убегают очень довольными. Я смотрю им вслед... А ответ на этот вопрос вообще-то прост: "Езжайте в Барнаул, в Школу Крюкова! Там научат."

г. Берлин, август 2008 г.